Вчерашний день был изматывающе долгим. Участники эксперимента, наконец, прибыли. Обратный отсчет пошел. Первые смерти, множество раненых.Он ожидал от себя ярости негодования, но было лишь болезненное сочувствие к этим растерянным, ошеломленным людям. Вернулся в комнату он гораздо позже обычного и тут же, не раздеваясь, уснул.
Первое, что он почувствовал, проснувшись по утру, было болезненное напряжение скрученных в тугой комок внутренностей. Его мутило от нервной усталости. День обещал быть относительно спокойным, поэтому необходимо было использовать его, чтобы отдохнуть и хоть немного расслабиться. В качестве релаксантов профессор решил использовать припасенную бутылку вина и позаимствованный в библиотеке сборник Леонида Андреева (впрочем, насколько чтение того же «Красного смеха» могло поспособствовать приведению в порядок расшатанной нервной системы, оставалось под большим вопросом). Когда он оставлял комнату, чтобы отправиться на очередную рабочую смену в мед.кабинете, его соседки еще спали – похоже, предыдущий день был изматывающе трудным не только для него.
По тоскливому больничному залу, заставленному огороженными ширмами койками, гулял сквозняк, напоминавший об одиночестве. Доктор ненавидел эту обреченную серость и блеск медицинского металла... Какой бы то ни было приемный покой отсутствовал, больные были разделены лишь тонкими шторами. Подобная обстановка, на его взгляд, нисколько не могла способствовать выздоровлению, поэтому всех своих вчерашних пациентов он отправил по собственным комнатам, благо никто из них в амбулаторном лечении не нуждался.
Налив себе вина, доктор опустился на одну из кроватей и раскрыл книгу. Не то алкоголь, не то усталость, не то размеренно точное течение музыки слов вскоре сморили врача. В полумраке белой коробки, образованной пропахшей эфиром и спиртом тканью штор, он погрузился в беспокойный, но крепкий сон.