От того, чтобы после спуска с лайнера первым делом не начать кататься по земле и целовать пляжный песочек, Остина спасало только чувство собственного достоинства, которое заядло твердило, что вокруг полно людей, а людей мы как раз должны немного постесняться. Так что земной тверди под ногами он радовался молча, но совсем не незаметно - светился радостью как сценический прожектор, а то и ярче.
Настроение настолько стремительно улучшилось, что Томми не напрягло ни то, что прибывших никто не встречал, ни то, что говорили с ними через динамики - оно и логично, как иначе, когда на берегу целая толпа, так что не докричишься? Томми с интересом рассматривал видимую часть острова, полувосторженно косился на находящийся на возвышении дом, выглядевший настоящей крепостью.
А вот перспектива поиска ключа немного расстроила. Томми прекрасно понимал, что прибыл не на отдых, а для участия в проекте, но он совсем не думал, что испытания начнутся с первых минут, даже пока они не добрались до своих комнат и не покушали, не познакомились ни друг с другом, ни с персоналом, и много других "не". Но надо так надо. Он даже ощутил прилив адреналина, узнав о ловушках - почему-то действительность воспринималась подобно компьютерной игре.
Томми уже осматривал тех, кто стоял ближе всех к нему, чтобы организовать с ними, как и советовали, группу, когда мистер Оним попросил двоих из участников выйти на помост. К некоторому сожалению Томми, мужчина, которого он как раз присмотрел, оказался тем самым Генри, и пошел вперед.
А потом раздались выстрелы. Два, почти один за другим, но Томми казалось, что все происходит чертовски медленно - черная точка на лбу девушки, конвульсивно дернувшееся тело, ужас в глазах Генри и его смерть.
Томми не верил своим глазам. Он как стоял, так и застыл на своем месте, прикованный к нему леденящим ужасом и невозможностью отвести взгляд от... трупов. Рядом разговаривали, кто-то кричал, кто-то даже плакал, а Томми, казалось, не может даже воздуха в грудь нормально вдохнуть.
Кошмар... Какой кошмар... - он схватился за голову, пропустив алые пряди волос сквозь пальцы, с силой сжал, чтобы хоть немного привести себя в чувство. Наконец зажмурился. - Да нет, не может быть. Никто не может убивать людей на глазах у сотен свидетелей. Это какой-то бред.
Он сквозь ресницы посмотрел на помост, тела все еще были там.
Какой-то бред. Нет, явно это все фэйк, постановка. Чтоб все не расслаблялись. Да, точно. Иначе не может и быть. Я буду дураком, если поверю в этот спектакль.
После этих мыслей ему стало немножко легче, и он развернулся, не желая больше видеть ни Сью, ни Генри, живы они или мертвы. В любом случае, Томми подумает об этом позже. И лучше он начнет привыкать к тому, что теперь его зовут иначе. Не то чтобы он боялся, нет, конечно нет, но... на всякий пожарный.
- Эй, пацан! - он очень вовремя заметил проползающего мимо знакомого, которого в любой другой ситуации и в голову не пришло бы звать. - Пацан, ну, как там тебя! У тебя там, кажись, кровь, хотя в тебя никто не стрелял. Струсил, что ли?
Наконец Моцарт догнал его и смог идти рядом.

"Я ничего не боюсь" звучало чересчур самоуверенно, но Томми понятия не имел, сколько этому типу лет, так что действовала скидка на возраст. Он и сам когда-то тоже "ничего не боялся", пока опытным путем не понял, что это глупо - строить из себя нечто бесстрашное, смелое и все такое. Глупо, но психолог здесь не Моцарт, так что в ответ он только хмыкнул.
- Нет здесь никакого маньяка, - в голосе Моцарта было уверенности столько же, сколько и в голосе его собеседника. Если бы они не держали путь вперед, к дому, можно было бы даже вступить в серьезный диспут. - Полный бред - твой маньяк. Что, по-твоему такая куча людей дала себя обмануть? Там, между прочим, не только такие, как мы с тобой, но и полно серьезных взрослых людей.
Томми не был уверен, что парень хочет, чтобы он шел с ним, но он шел - не оставалось никакого желания возвращаться на берег и искать других знакомых, которые не так уж и много было, а с незнакомыми иметь дело себе дороже. Потому Моцарт перся следом и, чтобы как-то скрасить быстротекущее время, не переставал говорить.
- Так откуда у тебя все-таки кровь? - вопрос, несмотря ни на что, продолжал его занимать. - Кто-то врезал тебе по носу? Или ты чем-то болеешь? И вообще, напомни-ка мне, как тебя зовут, - тут он спохватился, схватил парня за предплечье. - Только не настоящее имя, ради бога! Я, конечно, не думаю, что ту парочку убили по-настоящему... Мне кажется, это как в реалити-шоу. Очень круто поставлено, согласен? Но правила есть правила, я не готов выйти из игры в самом начале, и ты, надеюсь, тоже не готов.
Здание приближалось. Томми уже мог видеть главный вход, но они туда не шли - и правильно, возле него уже крутилось несколько человек, видно было, что попасть внутрь они не могут и уже совещаются насчет того, что делать дальше. Именно из-за них Моцарт потянул своего спутника в противоположную сторону - хоть в чем-то их мысли сходились, и хотелось быть среди первых.
- Откуда в тебе столько пессимизма? - свернув еще ближе к дому, так, чтобы можно было двигаться прямо вдоль стены, Остин покачал головой. - Юный гот, что ли? Моменто море? И, к слову, "Моцарт" звучит проще, чем "мистер с красными волосами".

Том одобрительно хмыкнул — ответ, преисполненный такой же уверенностью,  пришелся ему по душе. Остатки раздражения и недовольства  упаковались в ящик с надписью «до востребования» и отправились вслед за шоком, оставляя лишь флёр тревоги. Удивительно, как стремительно морской ветер и прогулка  сумели поменять настроение этого человека-флюгера всего за пару минут.
— Красноглавый мистер считает, что я недостаточно серьезен? — он оглянулся, чтобы смерить своего спутника  презрительным взглядом, — Да я настолько серьезен, что воспринимаю казнь как казнь, а не как показуху. Так что ты влип. Вместе со своими взрослыми и «не-такими-как-я» господами.
Парень  издал короткий смешок и прибавил шаг. Идти становилось проще, а значит, Том шел быстрее, не проверяя, успевает ли за ним этот выпендрежник. Да и зачем, когда его преследователь не умолкал ни на секунду? Эта любознательность спутника радовала — неужели на острове Гекльберри  будет не единственным приставучим болтуном?
— Не болею я ничем, за исключением пары зависимостей, но тссс! Интересно, где на острове я найду сигареты, ты — краску для волос? А насчет крови… — Том осторожно ощупал переносицу, словно проверяя, не сломана ли она. К чему посвящать кого-то в загоны собственного тела, когда можно солгать?
— Да кто-то затылком зацепил, когда мы толпились на пляже, ничего особенного — расслабленно произнес парень, намереваясь перехватить эстафетную палочку глупых вопросов, но спутник, мирно шедший позади, вцепился в его руку. Гек  неторопливо повернулся, свободной рукой разжимая хватку приятеля.
— Я на лайнере пил, как никогда в жизни, а память отшибло почему-то у тебя…  Позвольте представиться, Гекельберри Финн! — он отсалютовал приятелю, — Хочешь — возвращайся на пляж и проверь, живы ли те двое, а я пока дом исследую. Чтобы не вылетать в самом начале. Кто знает, не скармливают ли вылетевших акулам? — Том рассмеялся почти искренне, похлопав своего наивного знакомого по плечу. Ему возвращаться не хотелось ни под каким предлогом.  Войти бы уже в этот гребаный дом!
А гребаный дом был совсем недалеко, можно было даже разглядеть людей, толпящихся перед ним. Гек сбавил шаг, чтобы выдать очередную  шутку по поводу того, как скоро каждый из них окажется на месте тех двух несчастных с пляжа, если не попадет внутрь,  но парень с красной башкой, похоже, имел какой-то план.
— Эй, полегче, любитель тактильного контакта! — только и выдавил Гекльберри,  когда его потянули в другую сторону. Идти следом за кем-то ему не понравилось, несколько секунд — и Гек вновь опережает своего спутника, любителя откровений и исследователя человеческих душ.
— Нет, не пессимист, скорее я гедонист. Ну, ты понимаешь… — Том посмеялся, словно над сальной шуткой,  — А о смерти помнить нужно. Только тогда ты по-настоящему наслаждаешься жизнью. И чувствуешь, что жив. А ты чувствуешь, что жив, а?
От ответа, однако, Гекльберри отмахнулся, ибо заметил дверь. Небольшую такую деревянную дверь, и, что самое важное,  приоткрытую! 
— Похоже, мистеру маньяку нужно как следует проучить свою тупую прислугу. Главный вход он закрыл, а здесь налажал! — развеселился Том, хватаясь за дверную ручку, — Ну что, Моцарт, уже чувствешь себя победителем гонки? Не отставай! А то там еще один умник идет.
Он дернул подбородком в сторону пляжа, показывая на какого-то нарика — а как иначе объяснить его манеру передвижения? — и с головой нырнул в темноту особняка, не задумываясь о том, что там его может ожидать.
Ничего, кроме разочарования, его, однако, не ожидало: темно (даже от приоткрытой двери свет не долетает дальше метра вглубь комнаты), никаких выключателей на стенах и вообще ничего интересного.  Вытянув вперед одну руку, а второй  рефлекторно прикрывая голову, Том храбро шел вперед.
— Эй, Моцарт, есть, чем посветить? Я снова пролюбил где-то зажигалку! Моцарт?
Парень оглянулся, но, естественно, ничего не увидел. «Зассал» — констатировал он,  собираясь идти дальше, но рядом скрипнула дверь,  а затем послышался такой знакомый звук зажигалки, дешевой зажигалки, которая загорается не с первого раза… Гекльберри затих, ожидая появления Моцарта, которого так звал этот Сэр Умник III. Однако его терпение быстро иссякло, и он подал голос:
— Поможешь с планом, брат? — наслаждаясь звучанием собственного голоса. Как будто маньяк вещает из темноты.

Отредактировано Huck Finn (2015-01-14 01:41:29)

Моцарт не стал уточнять, что он на лайнере тоже пил, да так, что чудом остался жив и адекватен - если остался. Видно было, что Финну не слишком нужен кто-то, кто будет отвечать на его вопросы-утверждения, достаточно просто иметь уши и кивать в нужных местах, но сейчас это не казалось важным - Моцарту нужна была компания, потому что он ни в коем случае не хотел делать все в одиночку. Так что пусть Финн остается саркастичным гедонистом, лишь бы шел в нужном направлении, тем более пока Остину даже удавалось направлять его туда, куда хотелось.
Вот и польза от Финна образовалась - он первым заметил дверь. Моцарт бы ее тоже заметил, конечно, только немного позже... по крайней мере, ничто не мешало ему так считать.
- Что-то мне не кажется, что он налажал, - с нескрываемым сомнением протянул Моцарт: для него нормально было не соглашаться абсолютно ни с чем, если не он лично это произнес. Правда, в этот раз вариантов не было, и Томми не хотел оставаться в стороне, если только это не путь в могилу. - Ты слишком торопишься, - Моцарт развернулся посмотреть на того, кого уже заметил Финн, и с удивлением опознал в приближающемся мужчине Йоссариана. - Это не умник, это Йоссариан, - больше всего Моцарта радовало, что рядом не было Рихарда, хотя он ни за что бы в этом не признался вслух.
Финн, не дожидаясь никого, зашел внутрь, и Моцарт почувствовал себя как на распутье - то ли дождаться Йоссариана, с которым явно будет безопаснее, то ли двинуть внутрь, чтобы не потерять Финна. Наконец он выбрал второе, только призывно махнул Йоссариану рукой и, поскольку никаких звуков и голосов из открытой двери слышно не было, тоже вошел внутрь.
Поморгал, стараясь скорее привыкнуть к темноте, раздраженно отозвался:
- Да нет у меня зажигалки! - он на всякий случай порылся в карманах, но и вправду ничего не нашел. Тут же подтянулся и Йоссариан, у которого зажигалка была, но толку от нее - как от светлячка в космосе. - У кого-нибудь мобильник, может, с собой? - с мрачной надеждой поинтересовался он. - Мой намок и не включался еще тогда, - это он объяснил для Йоссариана, который понимал, когда и почему.
Моцарт, хотя по-прежнему мало что видел, сделал пару шагов вперед. Пол был ровным, ветра не чувствовалось, видимо, помещение не сквозное. Он снова остановился - судя по ощущениям, где-то рядом с Финном.
- О каком плане речь - у нас варианта два: либо идти, либо не идти. И если бы мы хотели выбрать второй, то уже бы тут не стояли, или я что-то путаю? - они все слишком осторожничали, Моцарту это не нравилось. Его твердое убеждение в том, что они имеют дело с реалити-шоу, только крепло, и он с минуты на минуту ждал появления кого-то из работников, который выпроводит их из служебного помещения, но пока никого не было - стоило этим пользоваться. - Пойдем. Йоу, включай свою зажигалку.
Самому Моцарту "включать" было нечего, так что он решил на всякий пожарный не отлипать от стены - так и не потеряется, и поворот не пропустит.

— Господи Исусе, а ты-то что здесь забыл?!
Гек опешил. Он подозревал, что многие из родной Ирландии попробуют добраться до денег этого психа Онима, но точно не думал, что встретит кого-то знакомого. Такого неприятного знакомого. Копов Гекльберри ненавидел как класс и за нормальных людей не считал, а конкретно с этим ублюдком его связывала история «Как я чуть не угодил в тюрьму, накурившись с друзьями не в том месте». Лицо этого детектива запомнилось — уж больно сильно Финн хотел его расквасить! Ох, как же его бесил этот высокомерный полудурок, как долго Том хотел с ним расквитаться… и тут представился шанс сделать это. Парень напрягся, готовясь наброситься на этого сукина сына, но с трудом удержал себя, лишь выругавшись в адрес копа, да убедив себя отложить драку до более удобного случая. Когда, например, не нужно будет участвовать в гонке, пробираясь через узкие коридоры в компании крашеного нытика, боящегося темноты, и этого… Этого раскомандовавшегося подонка! Больше полицейских Финн ненавидел только подобных типов, которые всегда знают, что нужно делать, и не стесняются остальным указать их место. А тут все сходится, да в одном человеке! Он и в этой ситуации умудрялся вести себя так, как вел в полицейском участке.
— Иди ты в задницу, я твои приказы не собираюсь выполнять, — огрызнулся Гек, протаранив копа плечом, оттесняя в сторону.
Здравый смысл, может, и подсказывал, что сейчас лучше скорее войти в дом, но кулаки так и чесались набить морду наглому… ему, а адреналин шарашил в крови. Под горячую руку попал и Моцарт — в него разгневанный Том врезался, не разобрав в темноте, куда идет. Сейчас было безразлично, что он знает настоящее имя копа, а тот наверняка вспомнил, как зовут Гекльберри. Никаких далекоидущих планов!
Шел он быстро, насколько это возможно в кромешной тьме, не оглядываясь, не пытаясь дождаться своих спутников: с копами ему не хотелось иметь ничего общего даже теперь, когда он на острове, принадлежащем психу.
Вопреки ожиданиям, в этот раз «прогулка» Гекльберри не успокоила, наоборот, раздражение только усиливалось, и парень был готов взорваться от одного только слова. Каждый раз, когда он натыкался на стену или спотыкался, это сопровождалась злобным «Сучара!», и лишь распаляло парня. Когда Гекльберри добрался до развилки, он был уже на пределе, и даже не стал задумываться, куда идет, а потому пошел прямо. Спустя минуту — или сорок шагов в темноте — до слуха долетели слова копа, чьего нынешнего имени Гек не знал, и он стиснул зубы. «Умник гребаный, пусть только попробует идти за мной».
Коридор продолжал сужаться — Гек словно чувствовал это, даже ослепленный своей яростью. Кроме того, ему показалось, что пахнет чем-то съедобным, возможно, мясом… Он усмехнулся. «Буду вариться с этим мудаком в одном супе» — ибо от этого острова всего можно было ожидать. Впереди стало видно узенькую полоску света, вырывающуюся из-под двери, и парень почти бегом преодолел расстояние до нее, сделав лишь короткую паузу и прислушавшись к звукам из той комнаты, прежде, чем подергал дверную ручку. Открыто! Оглянувшись назад и заметив оранжевый огонек зажигалки, парень поморщился и вошел в помещение.

- Вы двое что, знакомы? - Моцарт догадывался, что на вопрос прямо никто не ответит, потому что все здесь были помешанными на сокрытии своей личности, и он в том числе, но чувствовать себя третьим лишним было как-то не здорово: Моцарт уже навоображал, как Йоссариан с Финном возьмутся за ручки и уйдут вдвоем в закат, а его тут бросят одного, потому что он не из их компании.
Именно этого Моцарту не хотелось больше всего - остаться тут в одиночестве. Свет от зажигалки, которой располагал Йоссариан, почти ничего не выхватывал из темноты, может быть, потому что ничего тут и не было кроме пола, потолка да стен. И стены эти, как все время казалось Моцарту, сужаются с каждым шагом, сдавливают с боков, а потолок, находясь с ними в сговоре, так и мечтает свалиться сверху, превратившись в могильную плиту.
Успокаивало одно - не было тишины. Йоссариан о чем-то говорил с Финном, а сам Финн потом вообще обогнал и пошел вперед, словно нарочно поступая вопреки советам. Моцарт только плечами пожал, ему бы и в голову не пришло в такой ситуации рубить сплеча, но он не папочка Финну, смотреть за ним не обязан.
- Идем прямо, - Томми кивнул, хотя Йоссариан мог этого и не заметить, а потом понизил голос, чтобы ушедший вперед Финн этого не слышал: - Тем более вон наш товарищ уже там, если с ним что случится - мы услышим.
Никаких угрызений совести - Финна вперед никто не посылал, он сам решил идти, вот и будет пробным камнем.
Однако то, что они с Йоссарианом вскоре услышали, было не криком ужаса и даже не звуком удара, а всего лишь нажатием дверной ручки и еле слышным скрипом проворачивающихся петель. Моцарт на миг даже замер, не поверив собственным ушам - дверь? Откуда там вообще может быть дверь, почему было не сделать ее где-нибудь поближе, а раз не ее, то хотя бы выключатель?..
- Поторопимся.
Чем ближе Моцарт подходил, тем отчетливее ощущал знакомые запахи, от которых ноздри расширялись будто сами собой - так вкусно пахло. Жаркое, что ли, или бульон куриный? Без разницы, Остин был согласен даже на жареную рыбу, которую терпеть не мог, но еще лучше было бы выйти на свет. И вот он как раз уже ясно виднелся из-под двери, куда зашел Финн.
Моцарт не медлил ни секунды - двинул следом, придержал дверь для идущего следом Йоссариана, а потом осмотрелся. Зал был чертовски большим, после тесного пространства коридора он казался вообще оглушительным, ну и конечно это была кухня. Моцарт даже подумал, что они наконец пришли куда надо, вот только не смог сообразить, почему один из поваров обратил внимание только на Финна.
- Э-э, - Моцарт поспешил лично исправить это недоразумение, - поздравляю с первой записью в трудовой, Финн. Не забывай мыть руки с мылом. А нам-то, остальным, теперь куда?