Группа в два человека - это не группа. Это чудесный, милейший, но только дуэт, трагично не вписывающийся в условно заданные рамки.
Группа в десять человек - в свою очередь, уныла в виде своего количества. В двенадцать-пятнадцать, и любое другое число, уплываемое в "цать" - относятся туда же. 
Джанет, нет, Элис, теперь Элис, редко стремилась вписаться в заданные рамки и условия, но!... Искусство требует жертв. И мистер Оним. Потому что, черт, любить, хотеть, обожать. Рассказывать об этом.
Тогда.
Что удивительно, рассказывать, Джанет пришла, в конце концов, к дяде. Невесть каким образом тоже оказавшемуся на острове – на корабле, для начала – и машинально выбранным в пер…в третьи, приблизительно, жертвы. Но первые по прибытии на землю. Моральные установки мало мешали виснуть на незнакомых или малознакомых людях, но. Зачем искать лишние варианты, когда тебе предлагают
…не то, чтобы особенно предлагают, правда, но, неприкаянно-хмурое нахождение в каких-то двух шагах – вполне можно зачесть как знак. Джен принимает.
А чужое старческое ворчание можно и упустить. Джен даже виснет достаточно аккуратно – тот редкий, чуть ли не единственный в своем роде случай-человек-исключение. И не обращает ни малейшего внимания на реакцию – не
А потом уже на первом звуке механического – пускай – голоса, замолкая на десяток секунд, восторженно и с присвистом выдыхая. Нет, это любовь.

- Наглядная демонстрация, - насмешливо фыркает Джен, и ей определенно не удается скрыть полностью восторг. Натурально, даже очень. Cooool.
Хотя, краем глаза она отмечает, как пара людей грохнулось в обморок, и удивленно пожимает плечами, заводя новую пластинку о мистере Ониме.

Джен тут нравится, можно предположить, что ей бы понравилась даже клетка в подземелье, с комментарием «от Мистера Онима», но здесь, действительно, безумно здорово. Девушка успевает подумать, что просидеть на берегу можно было бы вечно, но именно в этот момент взгляд мимолетом натыкается на часы, и она чувствует себя стопроцентным героем из собственной сказки – белым кроликом – потому что времени до обеда остается не так уж много, особенно, при учете поисков ключей и необходимости переодеться.
и группа, да.
Здравомыслящий человек отнесется к вопросу серьезно, продуманно… Не здравомыслящий – подхватит близстоящего дядю на машинальных рефлексах да какую-то девушку, и будет страдать об этом чуть позже.
Впрочем, страдать, если и будет, то скорее «сильно позже», настроение сейчас не пропьешь никакими событиями.
И, начинаем.
- Мы организовываем первую группу! – гордо заявляет девушка, спустя пару шагов, не заостряя лишнего внимания на том, что когда они уходили, берег успел значительно проредеть. Неожиданно оказывается, что тропинок от берега отходит бесчисленное множество, и Джен забирает чуть вбок, чтобы не столкнутся через полметра с другой группой – первопроходцем быть интереснее ведь. А вообще – великий рандом.
Добровольно-принудительные спутники то ли проникаются небольшой пиар-акцией, то ли в восторге от Джен, то ли она просто отлично их ухватила… Так или иначе, но никто никуда не деваются, и это даже приятно греет душу.
Элис постепенно отпускает спутников, убегая немного вперед, по дороге рассказывая общие мысли о том, как все здорово. А спустя еще пару минут балабольствования об отменной природе и фауне (по крайней мере, пока, по большей части отсутствующей), с коротким «ой», Джен вспоминает о том, что она несколько ну… забыла представиться.
Почти удивительно, что дядя еще не начал нудно зачитывать рандомную лекцию на этот счет. Хотя, ему ли подобным возмущаться? 

- Мои извинения, я Элис, и это моя будущая страна чудес, - широко улыбается девушка, представляясь. Делает на пробу несколько шагов спиной, и продолжает дорогу таким образом, заодно после короткого размышления добавляя, - уже действующая, пожалуй.
Нет, ну, в самом деле, ведь? Чудеса начинаются. Волшебный остров, магия, сказки, любовь в двух шагах разливается в воздухе.
А заострять внимание на то, что магия традиционно отвечает в их стандартном мире всем законам техники - не нужно.
- Вот этот несчастный пожилой человек, с категорически завышенным уровнем вредности в крови, мм… - Элис замирает на пару мгновений, чуть не спотыкаясь, и забавно чешет затылок, потом просто махнув рукой и продолжая с завидной определенностью, - …кто-то из Игры Престолов.

А еще через пару неспешных шагов Элис всерьез задумывается, что шагать спиной по малознакомому «почти лесу», ну, может, было и не самой гениальной идеей. И с тихим "ой", отвлекается от знакомства, удерживаясь на ногах каким-то чудом, и пару секунд убив на то, чтобы балансировать.
- А-ау.
Ммм.
Я нашла особняк, - гордо провозглашает, замечая на некотором расстоянии что-то похожее на стены – почти наверняка, особняка. И продолжает чуть более скептично, отбирая у веток платье, - и изгородь, - которая определенно ей не нравится.
- Я голосую за то, чтобы либо научиться летать, либо искать менее заросшую дорогу. Чисто с этого момента, перестаю любить растения в таком количестве.

Племяху Малькольм в общем и целом любит. В теории. На расстоянии. Как факт — у меня есть племянница, она хороший человек и мне на неё не наплевать. А вот когда доходит до общения — о. Тут Малькольм предпочёл бы подсунуть Джанет какую-нибудь жертву и по стеночке, по стеночке, ползком и перебежками скрыться с её глаз долой.
Иначе...
Впрочем, всё и развивается по этому «иначе»-сценарию, и Малькольм, которому пора бы приучиться себя мысленно именовать Станнисом, обнаруживает себя в цепком и неожиданно сильном захвате племяшьих лап. Через секунду на него обрушивается лавина. Лавинище. Бездна, прорва ненужной информации, подающейся ему в уши беспрерывно, громко и чертовски восторженно. Как всегда, в принципе, но сейчас энтузиазм Джанет, которую пора бы уже и мысленно именовать Элис (нет, не Купер, хоть и хочется), не знает и вовсе никаких границ, а всё почему?
А потому что ОН. Она летит на всех парусах навстречу ЕМУ. Единственному, неповторимому, восхитительному, чудному, прекрасному, кто-нибудь, пожалуйста, помогите, отцепите от меня эту юную леди, господа, я не шучу, я впервые её вижу!..
К ворчанию, к сарказму, к ругательствам, к всей возможной атрибутике обычного (и специального) общения со Станнисом у Элис был стойкий, годами выработанный иммунитет, и ничто её не брало, и отвадить её от себя было невозможно даже прямым посылом, даже кривым посылом, даже полным игнорированием и попытками сбежать.
В общем, плохо было дело.
Известие о безвременной гибели парочки товарищей по несчатью нисколько оптимизма не прибавило. Станнис бы, пожалуй, поофигевал немного от такого положения дел и снова осторожно подумал на тему «а куда я плыву и не пора ли за борт», но ему вновь принялись выносить мозг одами мистеру Ониму. Подобную речь могла бы выдать верная собака о своём хозяине, научись она вдруг говорить, и Станниса от этого воротит.
Всё ощутимее и ощутимее, и к концу путешествия он уже не уверен, развилась у него внезапная морская болезнь или это всё всё же результат воздействия Дж... простите, Элис в несовместимых с жизнью количествах.
Дело что-то плохо со всех сторон, голова раскалывается, хромается сильнее обычного, а руку и вовсе приходится вывесить на поддерживающую повязку, чтоб не мешалась — подобное он делает редко, и это показатель уровня мрака ситуации. Он лелеял было надежду, что у Элис проснётся совесть хотя бы от картины «больной-несчастный-покой-постельный режим», но куда там!..
На берег Станнис уже не сходит, а скорее измученно вываливается, тащимый Элис на буксире. Одного его ей уже недостаточно, и второй жертвой становится девчонка, возраста непозволительно юного, и когда Элис заявляет, что они организовывают группу, Станнис мысленно сворачивает себе шею: суммарный возраст его спутниц не дотягивает до его собственного, мечта, блять. Будь это началом какого-нибудь порно, это был бы только плюс, но учитывая специфику обстановки (какой-то стрёмный лес), Станнис предпочёл бы физически развитых представителей сильного пола, способных отгонять от его ценной тушки дикую живность и умеющих прекрасно ориентироваться на местности по звёздам, мху и муравейникам.
Впрочем, им же не придётся плутать по лесу, верно?..
- Станнис, - устало конкретизирует он «кого-то из Игры Престолов», а потом запоздало вскидывается: - И стоп, «пожилой»?! - против завышенного уровня вредности ему крыть нечем, но вот гон на возраст уже ни в какие ворота не впихивается. - Это я-то пожилой?! Джа... аа... эээ... Элис, тебя давно из завещания не вычёркивали?
Тем временем дорога как-то внезапно приходит к препятствию номер раз. Карабкаться Станнис определённо не в настроении и не в состоянии, поэтому он грустно думает потусовать тут, скрываясь под кустом от этой палящей звезды, а девчонок снарядить на поиски другого пути или мачете, но.
Но.
Но вполне себе ощутимое, огромное, диспропорциональное и доверия не вызывающее, учитывая табличку, напоминающую зоопарки, и остатки... останки... в общем, бывший завтрак.
Героизмом головного мозга Станнис никогда не страдал, и с него бы сталось просто и без лишних слов развернуться и уносить ноги, бросив прекрасную половину человечества на произвол судьбы, вот только засада в том, что он мог развить максимальную скорость раза в полтора меньшую, чем девочки, что увеличивало его шансы становления обедом.
В том, что шутки кончились и шанс стать обедом у него вполне неиллюзорный, Станнис убедился ещё на корабле. Ему лишний раз намекать не надо, он понятливый.
И остаётся только понадеяться на удачу.
Героизм или не героизм, но за девочек он чувствует какую-то ответственность, даже за Ривер, с которой вообще лишь минуту знаком — ребёнок же, ребёнку приблизительно столько же, сколько его сыну. Поэтому он аккуратно так задвигает её себе за спину, не отрывая взгляда от монстроподобного существа. Элис и задвигать не приходится, она, к счастью, и так получается где-то за, пока ещё не кинулась обнимать это нечто, аллилуйя.
- Девочки, - тихо, спокойно, светская беседа. - Мне кажется, нам пора.
Вернуться назад и выбрать другую дорогу, гари оно всё гаром. Он тихо, аккуратно и медленно пятится назад. Нафиг.
Почему-то вспоминается Гарри Поттер и тролль в подземельях — похож, чёрт возьми. Как его там?.. Вингардиум Левиосса и собственной дубинкой по затылку?
Какая жалость, оставил волшебную палочку в другой куртке.

Отредактировано Stannis Baratheon (2014-10-23 12:51:01)

Как-то ну это всё. Как-то на хер. Станнис очень явственно чувствует, что вдруг, буквально в момент, но сразу интенсивно, захотелось домой. С пиццей на диване перед телевизором, и чтоб баскетбол или хоккей. И никаких далёких островов, загадочных мистеров-авторов-книг, которые Станнис даже и не читал, никаких ближайших родственников ни то Халка, ни то Хагрида. Право, приключения — это здорово, конечно, но, похоже, лишь тогда, когда наблюдаешь за ними со стороны.
Или хотя бы находишься в состоянии убедительно дать дёру от какой-то неведомой и явно недружелюбной человекоподобной херни.
К счастью, херня на них не обращает должного внимания, и только Станнис думает было, что ах как славно всё складывается, как Ривер подаёт голос и указывает на то, что, если всего лишь прокрасться мимо стрёмного монстра, можно идти и искать проблем себе на жопу дальше. Станниса идея не особенно вдохновляет: он не чувствует себя сейчас мастером спорта. Прокрасться — может быть (о дааа, при всей его патологической неуклюжести только в шпионов и играть), но вот это ещё и надо бы сделать быстро, пока тварина не обернулась, что может быть, мягко говоря, проблематично. Быстро красться — это вообще не хухры-мухры.
Вероятность того, что девицы доберутся до обозначенного заботливой стрелочкой пути целыми и живыми, ощутимо выше. Ривер это тоже явно понимает, с сомнением на Станниса косясь, а потом вдруг предлагает поизображать из себя живую приманку и станцевать троллю качучу, чтоб Станнис мог степенно прошествовать к стрелочке, пока тварь сказочная охреневает от такого расклада.
Станнис от таких предложений тоже охренел порядком.
- Тс-с, попридержи коней, героическая самоубийца, - говорит он, неожиданно тронутый. Есть в подростках и их готовности красиво сдохнуть что-то идиотски-умилительное, и от этого Станнис внезапно начинает себя чувствовать ответственным за этого ребёнка ещё сильнее.
Отлично, боевая задача — сохранить девчонок в безопасности, и самому бы не окочуриться по дороге было б тоже просто замечательно. Идея двигать назад кажется вполне разумной, но, с другой стороны, эта стрелка... Она пугает, потому что является своеобразным подтверждением нехорошего предположения, что они вляпались в квест на выживание, а в квестах, как правило, безопаснее всего идти куда ведут, верно?
Если это не Apperture Science, конечно.
- Девушки, полагаю, мы все понимаем, что прекрасный указатель пути может нас завести куда-нибудь, куда нам бы не хотелось, - говорит Станнис. - Не всегда можно верить тому, что на заборе написано. Поэтому, на мой взгляд, разумна разведка. Вызвался бы в добровольцы, да сожрут меня раза три, пока дохромаю.
Он переводит взгляд с Ривер на Элис и обратно. Чёрт возьми. Чувствовать себя использующим девушек, которым обеим «почти двадцать», только почти в разные стороны — невесело, он же, блин, Станнис, мать его, Баратеон, рыцарь, лорд и благородный хрен с горы.
- Разведка лишь из разряда «не тупик ли там», - уточняет Станнис, догадываясь, что Элис как убежит, так и назад не повернёт, пока Онима не встретит. - Я не знаю, логичнее в одиночку или наоборот вдвоём, но я голосую за то, чтоб меня пока оставить позади в каких-нибудь кустах уютных. Под дождём не таю.

Скажи мне кто ещё с месяц назад, что я как Капитан Америка героически рвану вперёд, прикрывать малоподвижных товарищей своей широкой, то есть узкой спиной, ни за что б не поверила. Но сейчас безумная мысль мне нравится. Наверное, я до сих пор не верю в смерть, как малый ребёнок. Нет, я в курсе, конечно же, что всякая живая тварь рано или поздно склеит ласты, только со мной этого произойти не может. Не здесь. Не сейчас. Не так. Просто не может, и точка. Я не бессмертная, но жизнь моя не закончится на встрече с каким-то сморчком зелёным уродливым. Поэтому я такая до идиотизма храбрая. И ещё потому, что ни разу не видела, как умирают, в кино не считается. И не задумываюсь, что быть разорванной лапами качка-переростка может быть очень больно…
- Разведка - это разумно, даже очень. Окей, тогда Элис может пойти вперёд, а я развлеку нашего Халка. Потому что если мы обе помчимся по стрелочке, некому потом будет выманивать его подальше от прохода. Только надо всё делать очень быстро. Если ливанёт дождь, тропинки размоет, и бегать станет весьма проблематично. Ну, вы понимаете…
Они понимают. Перед лицом опасности люди резко умнеют. Или дохнут, кому как повезёт. Я вот не поумнела, что явно следует из моей готовности взять на себя роль живца. А мне даже весело, меня колбасит от предвкушения догонялок со смертью. Почему-то я уверена, что всё по-взрослому, никто не отгонит от меня зелёного, если вдруг споткнусь. Но мне всё равно весело и страшно. Застенчиво улыбаюсь признанию своих скромных заслуг перед нашей маленькой группой:
- Спасибо… Не такая уж она крутая, а вот попасть мы можем очень круто. Так что не ждите меня, если что, я могу убежать далеко в сторону.
Вместе с Элис подходим почти к краю зарослей, буквально в десятке метров впереди пасётся главное препятствие к ужину и тёплой постельке. Прижимаю палец к губам, мол тихо, отбегаю в сторону подальше от девушки, поближе к чуду генетики и выныриваю из кустов, типа я тут мимокрокодил, здрассте.
- Привет! - машу ручкой. - Не подскажете, как пройти к главному входу? Я немного заблудилась.
Не, ну а вдруг оно разумное и даже мирное, а мы зря панику разводим? Правда, на всякий случай готовлюсь учесать в джунгли на первой космической при первых признаках агрессии.

Сначала всё идёт как по маслу. "Халк" ломанулся ко мне, как огромный дебильный ребёнок, которого поманили новой игрушкой. Игрушка в это время прилагала нечеловеческие усилия воли, чтобы не ломануться в кусты, теряя тапки. У меня ещё теплилась абсурдная надежда, что наш олигофрен не такой уж монстр, и с ним можно подружиться. Но... У любого самого крутого плана есть один существенный недостаток: он никогда не реализуется так, как вы задумали. Одна ошибка, шаг влево, шаг вправо - расстрел. Или сломанная шея. Или две…
- Элис!!
Я никогда не видела смерть вживую. До этого дьявольского острова. Коварного. Отвратительно жестокого. Лживого. В договоре не было ни слова о летальном исходе, ни мелким шрифтом, ни крупным - никаким, м-р Оним! И если трупы на пляже ещё можно с натяжкой посчитать мастерски поставленным спектаклем, то хруст ломаемых костей не спутать ни с чем, даже когда слышишь его впервые. Я кричу. Дико, отчаянно, как попавший в ловушку, смертельно раненый зверь. Зажимаю рот руками, забивая следующий крик обратно в глотку. Разум отказывается принимать то, что произошло. Этого не может быть, ведь мы так хорошо всё придумали! Так чудно спланировали… Как так-то? Чувствуя стремительное приближение истерики, всепоглощающей, как девятый вал, хватаюсь за лиану. Сейчас упаду на землю, и насрать, что будет дальше. Пусть жрёт, ненасытное чучело! Только… ведь если я сдамся, смерть Станиса и Элис будет напрасной, да? Двигаюсь в сторону прохода, больше машинально, чем осознанно, не сводя затуманенного слезами взгляда от бывших напарников. Я уже ничем не могу им помочь, гигант сломал свои игрушки и разглядывает искорёженные тела, соображая, почему они больше не двигаются. Почти слышен напряжённый скрип несмазанных шестерёнок в его примитивных мозгах. Я могу стать третьей. Или забиться подальше в джунгли, переждать грозу и поискать другой путь. Или всё-таки сделать то, что мы хотели. Боже, это же был мой план! Блестящая, млять, идея! Они из-за меня погибли… Понимание шарахает по куполу, и я уже никуда не иду. Стою, покачиваясь на нетвёрдых ногах, и тихонько вою. Мысли запинаются, как пьяные. Если б мы повернулись и ушли в джунгли, все были бы живы. Если бы я промолчала... Зачем они меня послушались? И зачем Станис метнулся за Элис, мы же договаривались, что он подождёт… Какая разница, всё равно вина целиком и полностью лежит на мне. И я жива, в отличие от жертв моей креативности. Как же нечестно! Ничего, это легко исправить… Подбираю с земли камешек и швыряю его в зелёного, надсаживаясь так, чтоб наверняка заметил:
- Эй! Да, ты! Зачем ты их убил? Они бы не причинили тебе зла, мы вообще только пройти мимо хотели. А ты - урод! Но ты не виноват, тебя таким сделал этот ублюдок, вот кто настоящий убийца!
Ору больше для того, чтобы высказаться, мой собеседник вряд ли проникнется и раскается. Я для него - назойливое насекомое, мешающее насладиться “игрушками”. Но даже насекомые имеют чувства, и они буквально сжигают моё нутро, причиняя невыносимую боль на грани с физической. Однако инстинкт самосохранения всё же помешал глупости стать фатальной, остановив на достаточном расстоянии от “халка”, чтобы он не сразу меня догнал. К смерти мой молодой и здоровый организм, вопреки велению долга, не особо рвался.

Обидно, однако. Даже мистер Людоед не позарился на такого лузера, как я! Возможно, когда-нибудь позже, умирая мучительной и дикой смертью, я пожалею, что не осталась лежать рядом с товарищами по несчастью - однако сейчас горе опустошило эмоциональные резервы почти полностью, и мне практически безразлично, что ждёт дальше. А в том, что будет какая-то пакость, можно не сомневаться. Никогда я ещё не чувствовала себя такой беспомощной, ничтожной, мелкой, слабой. Я даже не способна отогнать каннибала от его жертв, чтобы похоронить их, как полагается. Нет ни оружия, ни сил бороться с этой агрессивной тушей. Мне дозволено лишь идти вперёд, в коридор, изначально бывший нашей целью, чтобы наткнуться на другую ловушку и красиво сдохнуть. Или не очень красиво - как повезёт. Чисто подростковый дух противоречия тянет повернуться и убежать в джунгли. Вот только долго ли протянет марионетка, поднявшая бунт против собственного хозяина? Трусливые мысли вихрем роятся в голове. Никакой я не герой, от слова "совсем". Запал отчаяния угас, и меня больше не хватает на храбрые до идиотизма поступки. Хочется домой, к родителям под крылышко, в тепло и безопасность родного дома. Но я сама себе злобный Пиноккио, предпочла большой и враждебный мир уюту предсказуемого существования домашней девочки. Так на кого теперь обижаться?
Медленно бреду к проходу между стен, куда мы так стремились. Торопиться мне теперь некуда. Какая-то часть меня не отказалась от суицидальных намерений и ждёт тяжёлых шагов за спиной, плотоядного рычания и хруста костей. Другим частям абсолютно всё равно, они пребывают в глубоком шоке. Меня трясёт и качает, лицо всё мокрое от слёз, и нестерпимо хочется курить. Доковыляв кое-как до прохода, прислоняюсь спиной к стене и достаю сигареты. Прикурить удаётся не сразу, но уже после нескольких затяжек становится легче. Мне до сих пор есть, куда и зачем стремиться. Мы ещё встретимся, мистер Оним! И я иду исследовать коридор.

Сигарета быстро истаивает до фильтра. Борюсь с искушением уничтожить ещё одну. А потом ещё. Травиться никотином до тех пор, пока он не убьёт во мне лошадь, тогда можно с чистой совестью ложиться и откидывать копыта. Но пока это слишком большая роскошь. Жалкие пять сигарет моей внутренней лошадке - что слону дробина. Она привыкшая. Так что я стираю влагу с лица и топаю вперёд, не оглядываясь, под аккомпанемент хруста, треска, чавканья и прочих милых звуков, издаваемых обедающим людоедом. Приятного аппетита, сволочь! Стены наседают, давят, грозятся сомкнуться над головой и проглотить - только врут они всё. Я вижу дверь в конце тоннеля, и несмотря на постоянное ощущение опасности, зудящее в подкорке, никаких приключений на мои вторые 90 больше не сваливается. В отличие от крупной капли дождя, прилетевшей на макушку аккурат когда я преодолевала последние метры. И перед дверью я всё же не выдерживаю. Кидаю быстрый взгляд назад, но отсюда видна лишь узкая полоска джунглей, а звуки трапезы почти не слышны. Мне суждено ещё долго просыпаться по ночам от кошмаров, в которых сцена будет воспроизводиться вновь и вновь, с вариациями, лирическими отступлениями, импровизациями, однако конец непременно будет один: рычание и хруст костей... 
Комнатка, куда я попала, не поражает богатством обстановки. Наверное, чтобы дожидающийся на столе конверт сразу бросался в глаза. В конверте нахожу номер предназначенной мне комнаты и всё. Мистер Оним лаконичен и предельно ясно выражается, как обычно. Перед выходом торможу, мало ли что ожидает оптимистично настроенного путника в самом поместье. Путь сюда раз и навсегда научил маленьких наивных девочек слепо доверять нашему хозяину, поселив на периферии сознания чувство, что тебя поймали в крысоловку. В коридоре притаилась тишина. А где-то дальше, в недрах дома, выжившие авантюристы покорно расселялись по клеткам. Не помню, как нашла свою. По пути несколько раз натыкалась на людей и испуганно шарахалась в сторону, стараясь побыстрее проскочить мимо. Знакомые все лица, виденные на корабле. Некоторые отличались такой же аристократично-меловой бледностью, как я, другие казались вполне бодрыми. Что бы ни случилось, шоу должно продолжаться! Но сейчас не хочу никого ни видеть, ни слышать.